Michael Shea. The Pool, 2007
Перевод: Екатерина Яковлева, 2022
Стройплощадка была прекрасна в этом раннем утреннем солнечном сиянии. Бригада Дэрила находилась на холмах Марин, работая позади элитной застройки. Травянистые склоны сверкали в косых лучах солнца. Огромные величественные дубы возвышались то тут, то там на холмистой местности ― разбросанная толпа деревьев, которые оседлали склоны, словно неуклюжие титаны-сёрферы, взгромоздившиеся на золотое цунами.
Но внизу, в этой яме для бассейна, Дэрил, имея за плечами пятьдесят лет и орудуя сорокафунтовым пневматическим молотком с земляным долотом, чувствовал, что безвозвратно закопал свою жизнь в землю.
Двенадцать лет назад он полюбовно расторг свой брак, отдал Джули дом, хижину и машины и оставил работу копирайтера, перейдя к более простой жизни, связанной с физическим трудом. Он наслаждался своей необустроенной жизнью в дешёвых гостиницах, книгами, фильмами, случайными любовницами, случайными путешествиями. Он был общительным человеком с эгоистичным сердцем, которому нравилась роскошь делать то, что он хочет и когда хочет. И рытьё грунта долгое время что-то удовлетворяло в нём, вскрывать землю, выявлять слежавшиеся секреты, которые она скрывала, всегда было неким приключением.
Но сегодня он представлял собой массу ноющих мышц и уставших нервов. Пот застилал ему глаза. Генератор рычал, компрессор ревел, экскаватор кряхтел и вонял, а отбойный молоток дёргался в его руках, причиняя боль спине и плечам, когда он подравнивал поверхность стен в этой яме. Дэрил вовсе не был беспечным. Его образ жизни позволял откладывать половину годового дохода, и ему хватало на крупный первоначальный взнос за два или три акра земли в Уэст-Марин. Но чтобы погасить ипотеку, обеспечить себе старость… Сможет ли он пережить всё это в течение ещё десяти лет?
Темп этого утра был безжалостным. Бригада бетонщиков уже находилась здесь, ожидая, когда они смогут спуститься в яму и завалить её пиломатериалами и арматурой. Бригада грунтовщиков должна была закончить работу ещё вчера ― благодаря слишком жёсткому графику генерального подрядчика. На террасе за большим домом стоял сам Майк Лав вместе с миссис Робидо, хозяйкой дома. Он болтал с ней, веселил её и одним своим присутствием побуждал бригаду Хоу-Даун[1] поторопиться. На самом деле, парни из Хоу-Даун не так уж сильно отставали. Сейчас они уже завершали работу и проводили последнюю очистку ямы. Рик, сидевший за рычагами экскаватора, направил его руку вниз, поставив ковш на дно ямы, и сейчас там все сновали с лопатами, зачёрпывая рыхлый грунт, перенося его и сбрасывая в ковш. В самом конце работы, когда ковш уже поднимался, Родж ― парень, слишком толстый для майки, которую постоянно носил, выкинул завершающий фортель: он побежал за поднимающимся ковшом с последним комом грунта в руке, подпрыгнул, чтобы зацепиться за него и сделать бросок…
Но споткнулся при прыжке и упал плашмя, головой вперёд.
― Моя нога? Моя грёбаная нога!
Все собрались вокруг, подняли его с земли и усадили у стены, засыпая вопросами о травме.
― Это нога! Я наступил в ямку! Моя нога провалилась! Господи, как больно!
Джек, их бригадир, навис над ним:
― Где? Где эта ямка?
― Вон там!
Тревожась о любом изъяне внутри своего котлована, Джек бросился туда, и вся команда устремилась за ним.
― Я не вижу никакой ямы!
― Здесь есть что-то вроде небольшого углубления, Джек. Тебе не кажется, что здесь мягко?
Полдюжины пяток поочерёдно попробовали это место.
― Выглядит твёрдым. О каком «провалилась» ты говоришь?
― Мне кажется твёрдым.
― Мне тоже.
На самом деле никакой ямки не было, но с подвёрнутой ногой Роджера было что-то не так. Она выглядела мокрой, тонкий вязкий блеск на ботинке, носке и лодыжке…
― Больно, чувак! Джек, больно! Жжёт!
― Дон! Тащи Роджа в свой грузовик! Отвезите его в отделение скорой помощи. Помогите ему, ребята. Тоби, скажи предыдущей бригаде, что дыра полностью на их совести.
Джек не был тупицей. На возможном дефекте в земле, даже если это захоронение какого-то загрязняющего вещества, лучше было не зацикливаться, а побыстрее залить всё бетоном. Тогда работа будет завершена, и им заплатят.
Они погрузили Роджа, вылезли сами и вытащили всё своё снаряжение из ямы. Рик поставил экскаватор на платформу и закрепил цепями. Джек объявил перерыв на кофе.
У Джека было много достойных восхищения качеств, но самым лучшим было его серьёзное отношение к кофе. У него был кофейник с качественной тёмной обжаркой, привинченный к специально сваренной раме в кузове его пикапа. Когда команда Хоу-Даун собиралась вокруг кузова, они попивали хороший напиток.
Дэрил нынешним утром был признателен за этот кофейный ритуал, так же как и в течение всех предыдущих лет. За последний час его тело, наконец-то, как сказал бы его друг Брэд, вернулось в строй. Он отбросил мысли о том, насколько медленнее это будет происходить в последующие годы, и наслаждался своим членством в этой свободной, в общем-то, добродушной команде.
Все шутили по поводу Токсичной Воронки, в которую мог попасть только Родж, в то время как никто другой даже не мог её найти.
― Но это странно, ― сказал Тоб. ― Я действительно почувствовал мягкое место, почти ямку под пяткой, но потом всё снова стало твёрдым!
― Это ты так думал, что почувствовал…
Грузовик Джека был припаркован рядом с выложенной сланцевой плиткой террасой, и теперь Майк Лав и Эми Робидо снова появились на ней, направляясь к её краю, чтобы посмотреть на следующий этап постройки будущего бассейна. Лав был крупным, красивым парнем, безупречно подтянутым. Богатые домовладельцы любили Майка Лава. Он поддерживал тёплые шутливые отношения с жёнами, проявлял сердечную мужскую откровенность с мужьями. Все они чувствовали, что их богатство и имидж находятся в надёжных руках Майка Лава.
Эми Робидо прошла, смеясь над какой-то шуткой, рассказанной Лавом, и спросила, поддразнивая:
― Итак, Майк, мы вернёмся из Ниццы на следующей неделе и обнаружим, что бассейн полностью готов и полон сверкающей воды?
― Это было бы чудом, не так ли? ― они стояли на краю террасы, наблюдая за предыдущей бригадой рабочих, спускающихся в сырую яму и отцеплявших связки арматуры от троса, спущенного стрелой с их грузовика. ― С другой стороны, ― улыбнулся Лав, ― возможно всё.
Тут грязная команда обменялась взглядами, и Джек закатил глаза. Он часто рассказывал о том, как генеральный подрядчик может пускать пыль в глаза клиенту, обещая ему луну с неба, в то время как субподрядчики, выполняющие фактическую работу, выглядели как плохие парни, которым требуется вечность, чтобы её сделать.
― Ты должна понимать, с чем я столкнулся, Эми, ― говорил Лав. ― Вот тебе наглядный пример того, с какими вещами мне приходится иметь дело. Сегодня утром я получил этот факс от одного из моих поставщиков. Повесели меня и просто прочти это вслух, ― я имею в виду, просто попытайся прочитать это вслух.
Миссис Робидо просмотрела лист с весёлым недоверием.
― Боже мой! ― и зачитала: ― Ия Фух Таггин Ту Лу Ия Шоу Гау Той! Это немыслимо! Его факс, должно быть, сошёл с ума!
― Я говорю тебе, Эми, не проходит и дня… не проходит и дня. Но почему бы не мыслить позитивно? Может быть, твой купальник будет первым, что ты распакуешь, когда вернёшься из Ниццы.
Джек тихо сплюнул в пыль рядом с грузовиком, и когда эти двое вернулись в дом, бригада отпустила несколько шуточек касаемо генерального подрядчика.
День Хоу-Даун продолжался. Они пересекли залив, чтобы проложить систему орошения на холмах Беркли. Уныние поселилось в душе Дэрила. Роешь себе могилу… Эта мысль не давала ему покоя, пока он работал.
И та маленькая сцена на террасе всё время возвращалась к нему. Это был самый странный момент, когда Эми Робидо стояла и интонировала эти непроизносимые слоги над ямой. И это было тем более странно, что эти слоги послужили для Дэрила своего рода сигналом. Он был далёким и слабым, но в нём отчётливо слышалась знакомая нотка. Казалось, он где-то слышал эти слоги, давным-давно…
Вместе с бесплатной арендой комнаты Дэрил получил за свои ночные дежурства ключ от одной из душевых для персонала отеля «Гиперион».
«Гиперион» был блёклым отелем столетнего возраста на Мишн Дистрикт ― сносное, но явно потрёпанное и стрёмное жилище. «Душ» представлял собой большую старую ванну на когтистых лапах с кольцом грязной занавески, подвешенной внутри. Коврики в ванной были мокрыми, а стены слегка зеленоватыми и сырыми. Но подача горячей воды была щедрой, и приятное дыхание ночи Сан-Франциско проникало через окно вентиляционного колодца.
Дэрил положил свою чистую одежду на маленькую скамейку и снял грязную. Из темноты вентиляционной шахты подул ветерок, который зашевелил занавески душа, и они коснулись его наготы, когда он шагнул между ними. Их влажная ласка была слегка липкой, словно холодные языки на его коже…
Он включил горячую воду и присел на корточки под струёй.
Ах-х-х! Горячая вода! Это заставляло чувствовать себя так, будто получаешь совершенно новую кожу! Замечательно!
И как раз в этот момент кто-то ― кто-то очень большой ― шепнул прямо у него за спиной. Кто-то был с ним в душе.
Он развернулся в брызгах. Обнаружил, конечно, только самого себя под этим маленьким горячем ливнем…
А затем снова послышалось дыхание речи, размытое дождём. Дэрил снова покрутился… и ощутил, что находится в одиночестве.
Удивляясь собственному замешательству, он понял, что шёпот был всего лишь необычным журчанием воды по занавеске душа. Когда брызги отскакивали от его головы и плеч и с шипением ударялись о пластик, это, благодаря какой-то слуховой причуде, чертовски наводило на мысль о чём-то шепчущем.
Дэрил изумился. Имитация была удивительно точной. Казалось, оно шептало, снова и снова, два слова, которые он не мог разобрать…
Его тело желало постоять под душем ещё, но это настойчивое вкрадчивое шипение… раздражало. Он выключил воду и вышел.
В последнее время Дэрил в самом деле изматывал себя работой. Вытираясь полотенцем, он почувствовал слабость в конечностях и повернулся спиной к душу, поскольку находил это зрелище отталкивающим. Его выцветшая пластиковая занавеска казалась… похожей на плоть.
Он как раз натягивал джинсы с обрезанными штанинами, когда в комнату ворвался порыв холода из вентиляционной шахты. Дрожа, он посмотрел в её окно ― там, конечно, ничего не было, кроме темноты, ― но когда он повернулся, то увидел, как холодный порыв ветра колышет занавески.
И увидел, как в дрожащих глянцевых складках занавесок появилось лицо, подёрнутое рябью лицо, бледное как луна.
Точнее, нижняя половина лица: рот с длинной челюстью, который двигался между ввалившимися, как у призрака, щеками, губы которого артикулировали два беззвучных слога.
Это полулицо казалось утопленным, как будто занавеска была жидкой поверхностью, под которой оно плавало. Занимая половину занавеси, оно было похоже на рот великана, одновременно скорбный и испуганный. Ещё раз оно произнесло два беззвучных слога… и исчезло.
Дэрил стоял на месте. Его переполнял не то ужас, не то изумление. Он чувствовал себя так, словно был покрыт шерстью, и вся эта шерсть встала дыбом.
На деревянных ногах он поднялся по двум лестничным пролётам до своего этажа. Он не был напуган. Он был… разделён. Пополам. Он был собой. Этот отель был самим собой. Но человек в ванной комнате минуту назад, человек, которому шептало лицо великана на душевой занавеске… это был кто-то другой.
Бывало, вменяемым, но уставшим людям мерещилось всякое. Общепринятая житейская мудрость. Он мог принять такое. Но почему именно вот это? Дэрилу казалось, что он столкнулся с двумя явными странностями в себе: странностью видения вещей вообще и странностью галлюцинации огромных говорящих ртов…
Вы никогда не осознаете, насколько доверяли своим глазам, пока они не устроят вам нечто подобное. Его глаза съёжились от увиденного, не доверяя этим давно знакомым помещениям. Он заставил себя стоять и смотреть, бросая вызов дверям, стенам, потёртому ковровому покрытию, чтобы они разразились ещё какой-нибудь странностью.
Вернувшись в свою маленькую комнату, Дэрил сел за письменный стол и расчехлил свою старую портативную пишущую машинку «Олимпия», реликвию времён его учёбы в колледже. Он долго сидел так, и к нему медленно возвращалось спокойствие. Вот здесь он был самим собой. Его разум, его память были его собственными. Пятидесятилетний чувак, крепкий старик, но более усталый, чем он предполагал. И в небольшой стопке текста у пишущей машинки было его лекарство от этой усталости.
Последние несколько месяцев его старый приятель по колледжу, Брэд, давал ему задания по техническому редактированию руководств пользователя и тому подобное, подшучивая над его бескомпьютерным уединением, принимая у него машинописные тексты и сканируя их на своём собственном компьютере.
Брэд следил за вакансиями на полный рабочий день в компании Digitel. В случае если таковая появится, он пообещал привлечь Дэрила и ввести его в курс дела. Дэрил долгое время уклонялся от подобной работы, но больше так продолжаться не могло. Пришло время надеть старый белый воротничок. Сердце говорило ему об этом с самого рассвета, и его усталые чувства в этот момент явственно поддержали эту идею.
Он нашёл себя в работе с текстами. Но его пальцы, коснувшись клавиш, снова отстранились от них. Он посмотрел на окно своего вентиляционного колодца, как будто через него могла ворваться какая-то новая странная штука.
Когда вы «видите» нечто, это оказываются кратчайшие всплески, фрагментарные проблески, которые ваш разум мгновенно наполняет интерпретацией, объяснением. Но это полу-лицо… сохранялось слишком долго. Было слишком правдоподобным.
Если только это ощущение длительности не было частью иллюзии.
У Дэрила была хорошо развита воля к труду. Он склонился над корректурой. Брэд должен был заехать за ней этим утром, а Дэрилу следовало появиться в комнате дежурного в полночь.
Текст был руководством пользователя для автоответчика. Ещё до того как он поступил в колледж, Дэрил был хорошим прозаиком. Наконец-то он с комфортом погрузился в наслаждение своим мастерством, распутывая сплетения предложных оборотов в чёткие лаконичные указания. Стук его клавиш унёсся по вентиляционному колодцу в густеющую ночь.
Пока его пальцы всё ещё танцевали, он с изумлением осознал, что находится на расстоянии одной страницы от завершения. Он печатал быстро, как всегда на финишной прямой, и вдруг стало казаться, что нажатия на клавиши отдаются странным эхом. Их клацанье скапливалось вокруг него, заполняя комнату. Его сердце кольнуло дурное предчувствие, и краем глаза он уловил визуальную иллюзию, так что когда его взгляд переместился прямо на окно вентиляционного колодца, потрясение оказалось глубоким. Казалось, каждый нерв в нём расплавился, вытекая через подошвы ног: таков был его ужас, когда он увидел висящее за окном бледное лицо ― лицо размером с человека, висящее в шестидесятифутовой яме пустой тьмы и смотрящее на него.
Там была та самая вытянутая нижняя челюсть, слегка приоткрытый рот и широко раскрытые чёрные глаза, полные ужаса. Глаза, которые казались гвоздями безумия, вонзёнными в мозг…
Пальцы Дэрила замерли. В течение всего одного удара сердца и его последующего эха лицо висело перед его взглядом, и рот произнёс два беззвучных слога в такой абсолютной тишине, будто оба они, лицо и он сам, внезапно погрузились на сотню миль под землю.
А потом лицо исчезло, и тишина стала обычной скрипучей тишиной отеля в час перед полночью ― гул люминесцентных ламп, отдалённый слабый скрип балок и перекрытий, намёки на приглушённые голоса, раздающиеся в номерах тут и там…
Дэрил встал. Ошеломлённо высунул голову и плечи в вентиляционный колодец. Увидел пару освещённых окон далеко внизу… увидел тусклую звезду над головой.
Он сел на край кровати и уставился в окно. Это… это было чрезвычайно страшно.
Это было исключительно страшно, если оно было реально, и крайне страшно, если было нереально. Но как он мог хотя бы думать о том, что это реально?
Во-первых…
Во-первых, это лицо было знакомо Дэрилу. Это было лицо, которое он где-то видел раньше. Давным-давно, он был уверен в том, что определённо его видел. Чем больше он думал об этом, тем больше утешался. Мозг устроен мудро ― размышлял Дэрил. Он сжигал собственное топливо и иногда мог воспринимать собственное содержимое как реальность.
Так что эти галлюцинации отчасти были похожи на воспоминания. Они не были чем-то пришедшим из ниоткуда; они являлись элементами его собственной психики, пробуждением его памяти.
Дэрил был абсолютно вменяем. Он никогда в жизни не сомневался в этом и не мог сомневаться в этом сейчас. Это было какое-то внутреннее пробуждение его памяти, которое открывалось ему через пугающий новый канал видений. В этих двух галлюцинациях был какой-то смысл, и смысл этот скрывался в его собственной памяти.
Он никогда не был паникёром, но на самом деле испытывал определённое волнение. Что дальше?
Его часы показывали, что у него как раз осталось время, чтобы закончить редактирование текста, прежде чем ему придётся спуститься в комнату дежурного на последнюю ночную смену этой недели.
Он снова сел за пишущую машинку. Не опуская руки на клавиатуру, он долго смотрел в окно своего вентиляционного колодца, а затем вернулся к работе.
В 2:45 ночи Дэрил поставил на сигнализацию последнюю из дверей. Теперь он мог пойти выхватить свои четыре часа до того, как утренние сменщики начнут звонить во входную дверь. Он откинулся в кресле, но обнаружил, что слишком встревожен, чтобы заснуть. Страх бороздил его мысли, как акулы, страх за его стареющее тело, страх за его, возможно, слишком изолированный разум… Его осенило, что мы, в конце концов, погружаемся в свои мысли. А если видения захватывают нас, действительно овладевают нами, как можно от них спастись?
Тьма, в которой висело бледное лицо, была плотной. Эта тьма выпирала изнутри вентиляционного колодца, раздувая свою черноту на фоне пузыря от света лампы, в котором сидел Дэрил…
Ему пришлось признать, что он хронически недосыпает и подавлен своим положением в жизни. Посмотрите, где он жил! Этот столетний каркас из красного дерева высотой в семь этажей, полный скрипучей, затянутой паутиной ауры. А вокруг тишина сна, сотни людей, источающих в ночь свои сны. Его также окружали остатки прошлых поколений, все те незнакомцы, которые прошли здесь и оставили своё психическое эхо в помещениях. Все временные постояльцы приходят и уходят, каждый распаковывает свой маленький чемоданчик одиноких мыслей на очередной пустой кровати…
Короче говоря, это была та атмосфера, которую люди называют призрачной, и через некоторое время она, чёрт возьми, могла заставить вас видеть всякое. Конец истории.
В конце концов, уставшее тело Дэрила взяло своё. Он вздохнул, поглубже устроился в кресле и заснул, как убитый.
До того момента, пока первый резкий стук уличной двери не разбудил его: возвращающиеся утренние сменщики звонили, чтобы подняться наверх. В промежутках между звонками Дэрил нырнул в крошечную клетушку ванной, плеснул холодной водой в лицо, вытер верхнюю часть тела влажным полотенцем, надел чистую рабочую рубашку…
Он достал свой машинописный текст и в последний раз просмотрел его на предмет недостатков. Страницы читались гладко. Всё в порядке… все абзацы без ошибок… всё хорошо…
Упс. В верхней части последней страницы он прочёл:
«Мессенджер 2020 возьми один также обладает…»
Возьми один? Откуда это взялось? Он улыбнулся. Подсознательной рекламе не место в руководстве пользователя ― читатель уже получил его вместе с покупкой.
А затем он нашёл ту же бессмысленную вставку ещё дважды в последних двух абзацах.
Возьми один, возьми один, возьми один. Какой-то сбой в его пальцах трижды передал эту фразу на страницу.
И Дэрил понял, что все эти призывы возникли после того, как он увидел в галлюцинации то лицо из окна.
Входная дверь снова загрохотала, и он подскочил в кресле. В ответ он разблокировал дверь. Это был Брэд, который поднялся по лестнице, высокий, подтянутый, в хорошем настроении, но, похоже, заметивший что-то странное в лице Дэрила этим утром.
― Ты в порядке, Дэр?
― Конечно! Просто устал. Посмотри сюда, ― он мазнул белой краской по последней странице, ― я только что нашёл вот это. Эти три маленьких исправления хорошо отсканируются?
Брэд улыбнулся.
― Для современных технологий это не проблема. Не хочешь выпить кофе по дороге в Барт?
― Да, позволь мне разбудить Кевина.
Дэрил вытащил встрепанного дневного клерка из его логова, затем они с Брэдом спустились по лестнице на улицу. Когда они шагнули в пробуждающийся рев уличного движения, Дэрил услышал два беззвучных слога ― те же самые, что произнесло ему лицо из-за занавески в душе и из окна его вентиляционного колодца. И послание было таким: «Возьми один».
Он спросил Брэда:
― Ты знаешь этот «Мессенджер 2020»? Не мог бы ты достать мне один и помочь его установить?
Несколько часов спустя, на залитом солнцем склоне Лунной долины Дэрил почувствовал, что мир далёк от видений прошлой ночи. Не то чтобы они исчезли, но были далеко, расставлены по своим местам, заперты во мраке далёкого отеля «Гиперион». Дэрил работал на девственной земле, прокладывая ирригационную трубу, и эти видения были в лучшем случае обрывками, маленькими краткими моментами по сравнению с этим огромным миром и его работой в нём.
Но в тот вечер, когда он вернулся в город со двора Хоу-Даун, это дважды увиденное лицо снова сделалось гораздо более осязаемым. В поезде, проносящемся сквозь огромную полость под землёй, лицо вновь вернулось к нему. Это дикое подземное ощущение каким-то образом было связано с тем мрачным безумным наваждением…
Было унизительно обнаружить, что его задевают такие загадочные проявления, но как только он вышел на станции «Шестнадцатая улица», то подошёл к телефону-автомату и позвонил Брэду.
В течение часа друг пришёл и установил «Мессенджер 2020» в его комнате. Он подключил телефонную линию Дэрила к современной телефонной розетке.
― Вы все подключены. Должен сказать, что не вижу в этом смысла. Дежурный принимает сообщения, и вообще, тебе когда-нибудь хоть кто-то звонит? Сам ты когда-нибудь кому-то звонишь?
― Мало ли кто может позвонить мне? ― улыбнулся Дэрил.
Но, по правде говоря, новое устройство, припавшее к полу, взволновало его. Разве он не начал корчиться в тесном коробе своей жизни? Возможно, этот короб начал непроизвольно растрескиваться по углам… И внезапно его одержимость знакомым видением перешла ещё на одну ступень. Это было лицо писателя. Это был писатель, творения которого он поглощал среди всего разнообразия художественной литературы, которой зачитывался в первые годы учёбы в колледже…
Они спустились в «Серебряного дракона» и выпили кофе за столиком у окна, наблюдая за Шестнадцатой улицей и её пятничным вечерним движением пёстрых персонажей.
― Я люблю этот район, ― сказал Брэд, ― действительно люблю. Но всё же не понимаю, почему ты настаиваешь на том, чтобы жить здесь.
― Он волшебный!
― Он стрёмный.
― Полегче. Я уже почти решил взяться за эту работу.
― Почти?
Дэрил сам удивился, почему он произнёс это уточнение.
― Ну, это большая перемена.
― Ради всего святого, Дэр, просто вылезай из своей пещеры.
― Ты прав. Конечно.
Когда Брэд ушёл, Дэрил ещё некоторое время смотрел в окно. Все цвета неоновых огней, сигналов, задних фонарей и передних фар, гонки, уличные жители в своих пиратских костюмах. Это был чудесный карнавал. Но не превращался ли Дэрил в отдельную интермедию? Созерцать видения, а теперь зависать над автоответчиком в ожидании вестей из Запределья?..
Ему пришлось признать, что, возможно, он только что сделал первый шаг к тому, чтобы стать тронутым. Но на самом деле он не верил в это. Что-то росло, какое-то откровение из его собственного бессознательного. Его убедила не яркость увиденного, а то, что сделали его пальцы: «возьми один, возьми один, возьми один, возьми один». Какое бы откровение ни ожидало Дэрила, оно говорило с ним изнутри, а не извне.
Он попытался приблизиться ещё на шаг к личности обладателя этого лица. Фотография автора на потрёпанной старой книжке в мягкой обложке ― он не мог подобраться ближе, чем уже подошёл. Вытянутая нижняя челюсть, скорбный, полный опасений рот, испуганные глаза… От имени автора не осталось и следа.
Он вышел из «Дракона» и некоторое время шёл по Мишн, когда движение по дороге домой начало стихать и блеск фар уступил место созвездиям неоновых вывесок. В воздухе витал неопределённый привкус… Сладость, острота. Была ли это опасность?
Он гулял несколько часов, наслаждаясь людьми, огнями, пока, в конце концов, не зашёл отдохнуть в бар «Небоскрёб».
После трёх кружек пива Дэрил решил, что уже достаточно поздно, чтобы идти домой. Достаточно поздно, чтобы… поймать что-нибудь на своём новом автоответчике.
Он вернулся в свой номер и, когда вокруг него воцарилась тишина, посмотрел на аппарат. На индикаторе сообщений всё ещё горела ярко-красная цифра «0».
Сидя в нерешительности за своим столом, так долго чувствуя себя дома не в своей тарелке, он задался вопросом, в какую фантазию он тут погружается.
Зазвонил телефон, и он ловко схватил трубку, как будто его рука ждала этого, всё это время уверенная, что звонок раздастся.
― Да?
― Привет, Дэр.
― … Привет, Брэд.
― Уже получил какие-нибудь сообщения?
Хотя Дэрил всё ещё был в полутрансе, ему пришлось рассмеяться.
― Да. Подсказка из космоса. Покупай дёшево. Продавай дорого.
― Подсказка из космоса, хм… Ты там в порядке, чувак?
― Дай-ка прикину… Да. Я бы сказал, что со мной всё в порядке. Жизнь интересна.
Приятная суббота. Прогуливаясь по коридорам, он обменивался приветствиями и шутками с припозднившимися. Из дежурки его подозвал Гарри, менеджер-индус:
― Ты уходишь, Дэрил? Отнеси это в офис.
На ковре перед комнатой стояли две коробки со старыми документами. Дэрил поднял их и начал спускаться по лестнице на цокольный этаж.
― Я сейчас же оформлю их, Гарри.
Это была извечная шутка, как и слово «офис».
Внизу, в маленьком фойе отеля, держа коробки одной рукой, он открыл ключом дверь, расположенную под прямым углом к входной. Сунул руку внутрь и щёлкнул выключателем. Скопление голых лампочек загорелось над отдельным столом посреди акра тёмного хлама, заполняющего полуподвал без деления на секции: лес подпирающих потолок опор, покрытые пылью наслоения нескольких поколений отельной мебели и бесчисленные коробки с личными вещами исчезнувших жильцов, собранными за десятилетия.
Оставив дверь в фойе открытой для дополнительного освещения, Дэрил шагнул внутрь и пошёл по кривому узкому проходу сквозь хлам к офису.
Он не прошёл и половины пути, когда тяжёлая дверь с грохотом захлопнулась за спиной.
В фойе не было никого, кто мог бы закрыть эту дверь, и не было сквозняка, который мог бы её захлопнуть.
Он тихо продвигался вперёд, его сердце всё ещё колотилось, уши напрягались, прислушиваясь к шёпоту, исходящему от погружённых в темноту фигур вокруг него.
Дэрил осмотрел то, что казалось археологическими дебрями вокруг: чёрные стоунхенджи из уложенных друг на друга каркасов кроватей и матрасов, монолиты сваленных бюро, саркофаги старых холодильников, разбросанные строительные блоки картонных коробок… Он пробирался через всё это, его ноги двигались неспешно, пульс был учащённым.
Дэрил поставил свои коробки на шаткий стол. Сел на хлипкий стул и ещё немного послушал. Его повседневное «я» пыталось высмеять его за то, что он сидит вот так, в полуподвальном помещении отеля в центре города, с навострёнными ушами, как последний из могикан…
Но голос его повседневного «я» был тихим и далёким.
Сзади, в кромешной тьме, раздался тихий треск ― ровный мягкий удар, который хлестнул его, как пощёчина. Он чуть не выпрыгнул из кожи, его сердце прыгало, скакало галопом… Он сделал это с собой! Позволил себе на мгновение поверить, что к нему что-то тянется. А теперь этот удар. Что-то падает без всякой мыслимой причины.
Дэрил шаг за шагом продвигался в тень, окружавшую конус света.
Мимо широкоплечих бюро и шатающихся штабелей коробок он продирался к южной стене… и обратно вдоль неё… и там, полускрытая темнотой, на пути лежала коробка, свалившаяся со своего места.
Его глаза являли ему призраков, его пальцы сообщали ему неведомо что, но вот он поднял старую потрёпанную картонную коробку, ощущая её мягкую, сморщенную поверхность, её вес. От ощущения, что он держит её в руках, у него перехватило дыхание.
Но когда он вынес её на свет и высыпал содержимое на стол, то увидел только дешёвую одежду и безделушки, оставленные каким-то исчезнувшим жильцом.
Дэрил порылся и нашёл полинялые футболки и джинсы, расчёску, щётку для волос, зубную щётку, всё сухое и пыльное от времени, жёлтый диск фрисби, который выглядел так, будто его давным-давно погрызла собака, выцветшую пару теннисных туфель, дешёвый тихуанский нож-бабочку, потрёпанную библию, изрядно замусоленный карманный словарь и маленький настольный календарь на 1973 год, напечатанный издательством Bob’s Plumbing, без единой пометки в нём…
Ухмыляясь самому себе, кивая головой, как будто рядом с ним кто-то произносил: «Я же тебе говорил», он лениво потянул за одну из футболок, которая казалась слегка тяжеловатой… Потянул и увидел, как из неё выпала старая потрёпанная книга в мягком переплёте.
На обложке ― большой череп, в котором всё ещё различимы глаза. «Хребты безумия».
Колокола звонили по Дэрилу. Он перевернул книгу, и там была маленькая, размером с почтовую марку, чёрно-белая фотография призрачного человека с вытянутой челюстью! Г. Ф. Лавкрафт.
Чем дольше он смотрел на маленькую фотографию, тем больше разрастались вокруг него тени в полуподвале. Казалось, они простирались на целые кварталы во всех направлениях, колонной вздымающаяся вверх темнота с множеством её реликвий.
Его дикий земной полёт по BART[2] вернулся к нему. Он вдруг почувствовал, что находится в бесконечном подземном лабиринте, и что какое-то могущественное зло с грохотом движется по нему, кружа и петляя, бессонно разыскивая его.
Или то была злая история из этой книги, на которую отозвалась его память? Он открыл её.
Через несколько страниц к нему уже возвращались длинные фрагменты повествования. Древняя инопланетная раса, обнаруженная всё ещё живущей под антарктическим льдом. После тридцатилетнего отлучки Дэрил вновь вернулся в тёмные уголки этого странного отчёта…
Два часа спустя несколько ошеломлённый Дэрил вышел в медово-золотой полдень на Валенсия-стрит. Некоторое время он неуклюже расхаживал по Мишн, и даже когда его походка стала плавнее, лёд и мрачные чёрные горы, которые теперь заполняли его мозг, резко диссонировали с этим золотым днём.
Какое отношение имели к нему те ледяные ужасы? Это выглядело так, будто Запределье под призрачные фанфары передало своё послание не тому человеку не в том мире.
Однако послание было доставлено. Лицо из галлюцинации снова прорвалось в жизнь Дэрила. Оно было у него в кармане. Послание было совершенно загадочным, но его настойчиво подсовывали ему.
В конце концов, он перестал бороться со своим изумлением. Ему ещё многое предстояло увидеть. Могла ли его жизнь так быстро измениться? От мрачной ловушки к восходящему пути чудес и открытий? Всё, что он знал в этот момент ― это то, что он был отмечен для откровения.
Он обнаружил, что добрёл до бара «Небоскрёб», и вошёл внутрь. Здесь собралась приличная толпа весёлых субботних выпивох, разогревающихся на ночь.
― Привет, Дэрил! Слышал о Роджере? А вот и его товарищ по грязной работе, Дон.
― Привет, Дон. Давай я тебя угощу. Как он?
― Рюмку хорошего бурбона и разливного пива, ― сказал в ответ бармену молодой жизнерадостный Дон. ― Он облажался! Это было странно! Ты помнишь, как его ботинок весь оказался в слизи? Спасибо. ― Дон выпил свою рюмку. ― Я везу его в скорую помощь в Потреро, они снимают с него ботинок, и к тому времени он уже почти кричит! Спасибо. ― Он взял разливное пиво, выпил и его тоже. ― Им пришлось срезать ему носки! А под ними? У него были ожоги второй степени по всей ступне и лодыжке! Я тебе не пизжу! Сегодня утром я вернулся в больницу с Джеком, чтобы навестить его. Джек был в ужасе от возможности иска насчёт возмещения ущерба работникам, от визита представителей управления по охране труда и так далее, но знаешь что? Пока мы находились в больничной палате Роджа, Джеку позвонил на мобильный Майк Лав! Лав сказал, что в курсе насчёт одного пострадавшего из наших парней. Короче говоря, Лав сказал Джеку, что он может предложить Роджу пятнадцать тысяч наличными в тот же день, если тот оформит всё как несчастный случай, произошедший вне работы!
― Не брешешь?
― Я был там! Джек был так удивлён, что рассказал мне всё!
― Так Родж взял деньги?
― Ты издеваешься? Пятнадцать тысяч на руки? Парню вроде Роджа?
― Мужик! Лав, должно быть, очень хочет, чтобы этот бассейн приняли.
― Конечно. Хочет свою оплату, как и все мы.
Но Дэрил не мог отделаться от мысли, что Майк Лав никогда раньше не обращал никакого внимания на проблемы своих субподрядчиков, если только его к этому не принуждали…
Несколько часов спустя, возвращаясь домой сквозь ночь, ставшую туманной и пронизывающей холодом, он снова подумал о Лаве. Было что-то в тех резких слогах, которые он заставил Эми Робидо произнести над ямой. Последние три слога. Шоу Гау Той. Шогготой? Могло ли это быть? Дрожь предчувствия из той самой книги, которую ему только что… показали?
Какая-то призрачная паутина, казалось, опутала его жизнь и всё плотнее стягивала мир вокруг него. В этом был ужас, да, был… но был и тайный приступ ликования.
Он всё быстрее и быстрее поднимался по лестнице в свою комнату, старая резиновая беговая дорожка трещала как сверчки, когда он поднимался…
Индикатор сообщений на его новом аппарате всё ещё светился алым нулём.
Прошло некоторое время. Все пять дней бригада Хоу-Даун занималась прокладкой трубы. Солнечные дни, но они становились всё холоднее и короче. Почти наступило осеннее равноденствие. Во время перерывов ни работа у Робидо, ни Родж ни разу не упоминались. Джек задал этот тон, и бригада его придерживалась.
Вечерами Дэрил возвращался в свою комнату, чтобы найти неизменный «0» на автоответчике, и садился редактировать ещё один текст от Брэда ― на этот раз более увесистое руководство для нового ноутбука.
Каждую ночь, прежде чем лечь спать или отправиться на одну из своих ночных смен, Дэрил проверял только что напечатанные страницы, отыскивая бессознательные послания от собственных пальцев. Но не нашёл ни одного.
Ночью он быстро засыпал в дежурке, когда наступало затишье в 2:30. Теперь он был уверен, что ночная тишь была пронизана червоточинами ещё более глубокой тишины, и под этой тишиной что-то шевелилось. Но он также знал, что, чем бы ни было это бессонное присутствие, оно обратится к нему, когда захочет, а пока оно не захочет, ничто из того, что он мог бы сделать, не приблизит его.
И в результате он спал глубоко, доверчиво, уверенный ― или почти уверенный, ― что Немыслимое придёт на зов. Что Немыслимое выбрало его для чего-то. И какое странное, тёмное счастье это дарило ему! Он едва узнавал себя в эти необычные ночи, наполовину проведённые в ожидании. Он был человеком, уже отправившимся в уникальное путешествие…
В пятницу его бригада проработала одиннадцать часов и закончила рытьё траншеи на винограднике. Дэрил поплёлся в свою комнату и рухнул в постель, чтобы проспать до полудня.
Пробудившись, он вскочил с кровати и проверил автоответчик, но тот по-прежнему показывал свой алый ноль.
Дэрил вдруг почувствовал почти невыносимое нетерпение. Ему пришло в голову, что сегодня Эми Робидо вернётся домой из Ниццы, и по какой-то причине эта мысль показалась тревожной. Его сердце бешено колотилось, как будто он бежал по широкому тёмному пространству, а за ним неслось что-то ещё более тёмное…
Он должен был перестать ждать, зацикливаться. Просто прекратить это. Пойти куда-нибудь провести субботу. Если это должно было произойти, оно бы произошло.
Однажды принятое решение принесло большое облегчение. Он спустился в «Серебряный дракон»: бекон, блинчики, яйца. Поехал на автобусе в Маркет и несколько часов с удовольствием играл в бильярд, загоняя по четыре-пять шаров подряд…
Сел на автобус обратно, проехал вниз по Мишн и зашёл в бар «Небоскрёб». И снова нашёл там Дона, на этот раз с Тоби.
Дон чувствовал, что на работе накопилось много вопросов по поводу Роджера, и сейчас они действительно пережёвывали эту тему.
― Он на что-то наступил, ― сказал Дон. ― Я не видел никакой ямки, но…
― Я тоже ничего не видел, но говорю тебе, что почувствовал под ногой мягкое место. И я скажу то, что сказал Рик. Он сказал мне, что когда поставил своё ведро на дно ямы, оно не выглядело твёрдым. Ему показалось, будто он стучит в какое-то пространство внизу.
― Да, да, его ведро ― его третья рука, и всё такое. Но слушай, какая нужна прочность, чтобы удержать бассейн? А мы говорим о чём-то незначительном, о какой-то протечке.
― Ну, ― сказал Тоби, немного раздражённо, ― дело в том, что эти грёбаные холмы должны быть твёрдыми. Я имею в виду, тебе не кажется, что эта пустота там внизу выглядит довольно любопытно?
― Что мне кажется любопытным, ― сказал Дэрил, ― так это ожоги на ноге Роджера.
― Вот именно! Там была какая-то дырка, которую мы пропустили. Откуда ещё могло взяться это едкое дерьмо?
― Но как же она затянулась самостоятельно?
― Это не так. Мы просто пропустили её.
― Не может быть.
Они приятно проводили время и умеренно набирали градус, в то время как тени снаружи удлинялись.
Дэрил встал и потянулся. Все странные дела, казалось, пребывали в уютном отдалении. Опускалась ночь, улицы были оживлены весёлой субботней энергией.
― Увидимся, парни. Я собираюсь сходить в кино.
Но проходя мимо «Гипериона» он заскочил внутрь, чтобы взять немного наличных, поднялся в свою комнату… и увидел алую цифру «1» на «Мессенджере 2020».
Он сел на край кровати и глубоко вздохнул.
Нажал кнопку воспроизведения.
Статическое шипение ― безбрежный шёпот электромагнитной пустоты. А потом ― это было шипение, вздох, а не голос…
…Бассейн! Бассейн! Ссссмотри и ззззнай…
Они вспыхивали вдоль его позвоночника, эти потрескивающие призраки слов.
Пять слов и ещё одно, невысказанное, которое было словом Сейчас.
Дэрил был прав. Откровение находилось уже близко. Он просто должен был добраться до него. Сейчас.
Он вернулся в бар «Небоскрёб», Дон и Тоби сидели, ссутулившись, в тех же самых позах, в которых их оставил Дэрил.
― Дон! ― выпалил он. ― Послушай. Произошло кое-что-то серьёзное. Ты не одолжишь мне свой грузовик? Дашь попользоваться? Только на сегодня?
― Стоп. Стоп. Сейчас субботний вечер, Дэр.
― Просто останься здесь и попей пива ещё часика три ― всё твое пиво за мой счёт!
Это раззадорило Тоби.
― А то мы не сидим здесь и не пьём пиво уже три часа!
― Скорее четыре, Тоб. Ладно, ребята. Это нечто такое, чего я просто не могу объяснить.
― Ты должен объяснить это, ― улыбнулся Дон. ― Может это такое место, куда мы тоже захотим пойти, и отвезём тебя туда.
Настойчивость Дэрила была велика. Ему было всё равно, кто ещё это увидит, если до такого дойдёт, но сам он должен увидеть, чего бы это ни стоило.
― Ладно, ― сказал он, ― у меня есть источник, и я не буду говорить, кто именно. Что-то должно произойти сегодня вечером в том бассейне, который мы построили, и я должен быть там, чтобы это увидеть. Это скоро произойдёт. Если хотите пойти со мной, идём, но отвечайте быстро, да или нет, потому что я иду, так или иначе.
Побитый пикап Дона взбирался по травянистым возвышенностям. Дубы казались чёрными гигантами, посеребрёнными двурогой луной, поднимающейся над горой Диабло на той стороне залива. Они поднялись высоко в Марин-Хиллс, и всю дорогу сюда Тоби и Дон пытались нарушить молчание Дэрила. Но он был непоколебим.
Наконец он ответил:
― Вот в чём дело. Вы бы сочли меня сумасшедшим, если бы я рассказал вам, откуда всё это знаю, поэтому я, мать вашу, просто ничего не рассказываю. Но в этом бассейне должно что-то произойти.
― Что-то? ― спросил Тоби.
― Что-то… ужасающее, я не знаю точно. И моя, типа, миссия ― увидеть это и познать его. Вот и всё.
― У тебя, ― Дон пытался изобразить сочувствие, ― что-то вроде кризиса среднего возраста, Дэр?
― Я никогда и не утверждал, что это разумно. Я лишь сказал, что собираюсь это сделать.
― Эй, ну ладно, ― искренне сказал молодой Дон, ― я согласен с этим. Полностью.
― Полностью, ― повторил старший Тоби, который выглядел несколько более встревоженным. Казалось, он распознал страх Дэрила под его решимостью. Возможно, он и сам заразился частью этого страха.
Когда они оказались в паре сотен ярдов от участка Робидо, то съехали с дороги и припарковались в тени нескольких земляничных деревьев.
Все вышли.
― Парни, ― сказал Дэрил, ― я чувствую, что это необходимо подчеркнуть. Я должен что-то здесь увидеть. Стать своего рода свидетелем. Я не думаю, что мне следует вмешиваться, также как и вам.
― Эй, ― сказал Тоби. Его голос теперь был негромким, хотя дом находился в четверти мили от них. ― Если мы собираемся шпионить у них во дворе, я буду держаться подальше и под прикрытием. Думаешь, мы хотим, чтобы они вызвали полицию?
― Ладно. Хорошо. Итак, пойдём… посмотрим, что мы сможем увидеть.
Они отправились вверх по травянистому склону, огибая заднюю часть участка на значительном расстоянии. Ночь была прекрасна. Свежий ветер лизал бледную траву, как огромный кошачий язык, а залив был похож на широкое полированное лезвие из чёрной стали. Восходящая луна омыла лишь половину неба, усыпанного звёздами. В сегодняшнем вечернем воздухе витало что-то неосязаемое, словно стая невидимых тварей на свободе. Сумасшествие. Какое-то безудержное буйное веселье.
Когда они вновь поднялись по склону, в поле зрения появилась задняя часть резиденции Робидо. Стеклянные стены и двери, выходившие на террасу, были освещены, из них лился разноцветный свет… Внутри кружилось буйство форм. Там проходила вечеринка.
Крадущаяся троица поднялась на холм выше, справа от террасы. Насаждения наверху ещё не успели разрастись, и давали им хорошее укрытие, сквозь которое они могли смотреть.
― Можете в это поверить? ― прошипел Тоби.
Никто из них не мог. Они вытаращились на него, как на чудо.
Бассейн был закончен и полон сверкающей воды!
Хромированные лестницы, бордюры из чёрной плитки, площадка, выложенная белым камнем, окружавшая его. Вода мягко плескалась на ветру и искрилась.
― Как, чёрт возьми, они это сделали? ― Изумлённые глаза Дона казались совершенно белыми в тени. И Дэрил внутренне согласился, что уже одно это было почти чудом.
― Смотри, ― прошипел Тоби. ― Эта, как её там, Эми.
Одетая в чёрный купальник, Эми Робидо выскользнула через одну из небольших дверей, выходящих на террасу. Она поспешила к бассейну, незамеченная компанией за дверями. Казалось, она временно сбежала от собственного веселья.
Эми собиралась окунуться и вылезти за три минуты. Ей было всё равно, заметит ли кто-нибудь её за этим занятием, более того, она думала, что будет забавно, если её заметят. Люди могли бы полюбоваться её новым загаром.
Ей просто необходимо было почувствовать шелковистость воды в её новом бассейне. Как Майку Лаву это удалось? Это было чудом! Она не сказала своим друзьям, что это будет бассейная вечеринка, потому что не знала, что бассейн на самом деле уже готов, пока они не вернулись домой ранним вечером. Она с радостью поделилась бы этим с друзьями, но всё сложилось, как сложилось, и она не могла отказать себе в одном маленьком тайном водном крещении. Они, вероятно, заметили бы, как она это делает ― стали бы расспрашивать друг друга, куда она пошла, увидели бы её здесь. Вышли бы наружу. Рассмеялись. Она бы всё объяснила, и они увидели бы её загар, приобретённый на Лазурном берегу…
Она выровняла пальцы ног на блестящем чёрном бортике бассейна, но прежде, чем прыгнуть, задержалась, чтобы немного полюбоваться. Только взгляните, чего добился Майк! Вся эта плитка! И как он получил такую воду? Вода была поистине удивительной ― такая прозрачная, но в то же время такая текстурная с небольшими поперечными течениями, с прожилками изящных змеевидных ниточек из пузырьков. Он, должно быть, установил какой-то новый вид насоса, как в сидячей ванне или джакузи.
У Эми слегка перехватило дыхание от удовольствия обладать чем-то столь необычным, завидным. Эта серебристо-дрожащая жидкость была не просто водой, это была такая вода, которую могли позволить себе лишь некоторые люди. Ценное обладание, богатое и странное.
Она собиралась тихо и осторожно прыгнуть в воду, но бассейн пробудил в ней безумный восторг, и она решила исполнить бомбочку, разбрызгать воду по всей террасе и пригласить друзей посмотреть.
Благодаря беговой дорожке Эми была подтянутой и выносливой. Она сделала хороший сильный толчок своими бёдрами велосипедистки, и выгнулась дугой над водой, подняв и обняв колени, не забыв отдёрнуть плечи назад при входе, чтобы поднять водяной столб высоко и далеко.
Но странно! Никакого всплеска! Никакого водяного столба, поднимающегося позади.
Она замедлилась до идеального стазиса на глубине около трёх футов. Висела в воде совершенно неподвижно, не плыла и не тонула, просто висела!
Эми никогда не чувствовала, чтобы вода держала её так. Она была шелковистой. Нежная бархатистая опора на каждом квадратном сантиметре поверхности её тела. Она зависла, поражённая этой новизной, на три медленных удара сердца, забыв, что хочет всплыть и отдышаться.
Но потом она начала подниматься. Вода вздымалась, сжимаясь как гигантский кулак, возвышаясь над дном бассейна. Она поднималась как пузырь, подвешенный внутри этой вздымающейся жидкой башни.
Эми висела там, в пятнадцати футах над краем бассейна, осознавая, что некоторое время не дышала, и что лунный свет проникает в её хрустальный кокон. Она посмотрела вниз (как медленно двигались её глаза!), и далеко под ней сам бассейн казался другим… Где плитка? Где площадка? Там внизу не было ничего, кроме зацементированной ямы!
Но теперь Эми двигалась. Она шелковисто опускалась вперёд и вниз. Её жидкая башня опрокидывалась на террасу. Она мечтательно огляделась вокруг себя, пока падала, и увидела, что за олеандрами стоят трое незнакомых мужчин, смотревших на неё с благоговением. Они выглядели как синие воротнички, немного пугающе… Что они делали в её посадках ночью?
Но она уже стремительно проносится по террасе… А вот и стеклянные двери, окаймлённые стеклянными стенами. Внутри все веселились, и всё больше и больше собравшихся удивлённо оборачивались, видя её сейчас. Там была Милли, там был… Рик? Внезапно её зрение словно растворилось… вот появились двери, стеклянная стена…
Дэрил, Дон и Тоби вышли из-за олеандра, словно распахнувшие рты зомби. Пошатываясь, подошли к краю террасы. Они не пытались вмешаться, просто ничего не могли с собой поделать. У них было шесть глазных яблок, вот и всё, что от них требовалось. Они выполняли первую часть своей миссии. Они наблюдали.
Жидкая масса, поднимаясь из бассейна, оголила его. Вернее, оказалась им. Хромированные лестницы, выложенный плиткой бортик, мощёная белым камнем площадка ― всё растворилось в поднимающейся жидкости. Позади осталась лишь голая неокрашенная бетонная яма бассейна, когда огромный кристальный моллюск раздулся на террасе, а Эми Робидо висела в его передней части, как изумлённый махаут, утонувший в плоти своего огромного слона. Её тело становилось дымчатым, его очертания становились всё более расплывчатыми…
Перед самым столкновением со стеклом жидкость разделилась на два крыла, а вместе с ней распалась и сама Эми, расточившись двумя облачными половинками, когда с грохотом разорвавшегося стекла крылья волны хлынули в дом.
В этот момент большинство участников вечеринки уже разинули рты, наблюдая за наступлением сверкающего цунами. Какими медлительными они казались, все эти счастливые люди! Видя, что происходит, никто не двигался, все замерли, когда хрустальное бурление разлилось на десять футов в высоту вдоль стен, быстро охватывая всю толпу, а центральная масса снесла двери, и весь бассейн оказался внутри.
Дом стал подводным гротом, все парили над полом, перепуганные лица медленно меняли выражение, превращаясь в удивлённые. Их вращающиеся глаза спрашивали друг друга: «Что это? Разве это не странно?»
Теперь это была висящая подводная вечеринка. Вялые жесты всеобщего изумления казались жестами одобрения, зарождающегося восторга. Бокалы с мартини выплыли из ослабевших пальцев, одежды развевались, как приливная жизнь в нежных течениях первобытного моря.
А потом начался расцвет их плоти. Она клубилась облаками из голов, лица расплывались, и каждое превращалось в органический нимб, медленно расширяющийся, как новая звезда в глазе телескопа…
И вскоре, вскоре после этого их кости просочились как дым из рукавов, воротников и штанин, но все они всё ещё двигались, их одежда некоторое время продолжала танцевать на месте, всё ещё грубо напоминая формы их исчезнувших тел. Непринуждённая вечеринка Изящной Одежды…
А затем жидкость конвульсивно сжалась. Трое мужчин, повинуясь какому-то инстинкту, в панике отпрянули назад в заросли. Живая жидкость хлынула из рам разрушенных дверей и стен. Она раздулась в огромного гребенчатого слизня и потекла обратно на террасу. Хотя всё ещё полупрозрачная, эта жидкость теперь казалась более жилистой, её освещённый луной гребень демонстрировал пузырящуюся текстуру, которая сжималась и разжималась как змеиная мускулатура.
На краю бассейна она остановилась и выгнулась дугой вверх, ввысь, гигантская, прозрачная нематода, чьи очертания безостановочно оплывали, но никогда не теряли своей формы.
Она нырнула в маленькую сливную решётку на дне бассейна. Всей своей протяжённостью она вливалась в гладкую яму, и с удивительной концентрической пульсацией её нагромождённая масса стремительно уменьшалась, проникая сквозь это небольшое отверстие в Подземье…
В конце концов, её уменьшающаяся рябь стала намного темнее, а её субстанция стала черной, как смола ― лужа смолы, вливающаяся в землю.
Она ушла.
На негнущихся ногах трое мужчин, пошатываясь, побрели обратно через террасу. Они глядели на следы вечеринки: снежная буря осколков стекла на полу; повсюду пустая одежда, пустые стаканы.
Казалось, эти трое будут стоять там вечно, изо всех сил пытаясь осознать абсолютную реальность этих странных следов.
Пока они не вспомнили о реальности чего-то другого, чего-то, что двигалось под ними по этим холмам.
Они ушли тем же путём, которым пришли, спустились по склону через посеребрённую луной траву, а затем снова вверх к дороге. Ночной ветер шелестел травой у их ног и заставлял всех троих почувствовать — словно впервые в жизни — необъятность ночного неба.
― Дэрил, ― сказал Дон. Это было совсем не похоже на его голос. ― Кто рассказал тебе об этом?
Они продолжали карабкаться в тишине, пока Дэрил перебирал в уме всё что знал, и всё, чего не знал. Они подошли к машине, прежде чем он ответил.
― Я собираюсь выложить вам всё. Я не говорю, что это будет иметь смысл. Я просто собираюсь поделиться тем, что я знаю, в том числе тем, что я знаю о шогготах.
[1] «Мотыжники-трамбовщики».
[2] Bay Area Rapid Transit ― скоростная система метрополитена в городах Сан-Франциско и Окленд.
Мифы Ктулху: энциклопедия 